Сильнодействующий директор,- интервью с совладелицей компании Фармак.

Главный фармпроизводитель страны рассказала Фокусу о том, как вывести украинский препарат на европейский рынок, кипрском инвесторе и пулях от конкурентов.

Перед тем как отправиться на интервью с генеральным директором и председателем правления фармацевтической компании «Фармак» Филей Жебровской, Фокус поинтересовался, что о ней думают другие участники рынка. Как ни странно, самая обидная характеристика, прозвучавшая в её адрес, – это «красный директор». При этом собеседник сразу поправился, что это не мешает ей быть эффективным менеджером.

Секрет фирмы. Филя Жебровская уверяет, что стала самой богатой украинкой благодаря хорошей команде, трудоспособности и правильной постановке целей. (Фото: Иван Черничкин, Фокус)

Действительно, у Жебровской прямо по-социалистически определяют «лучшие бригады» и отправляют их на тренинги по капиталистическому тайм-менеджменту. Она искренне не понимает, почему едят свой хлеб инвестбанкиры, но это не мешает ей пользоваться услугами аудиторов из Deloitte. А в итоге получается, что всё вместе это работает. Завод у Жебровской – самый современный в стране. А она – самая богатая украинка.

– Недавно владельцем 52% акций завода стала кипрская компания «Еф.Ай. энд Пи холдингс». Это у вас такая схема налоговой оптимизации?

– Нам нужны деньги для развития. А в кризис никто кредитных денег особо не даёт. Поэтому у нас и появилась эта кипрская компания. Пока инвестиции не внесены, только переданы акции.

– Кто инвестор?

– Пока не могу говорить. Если он захочет, сам выйдет на телевидение и заявит: я инвестировал в «Фармак» столько-то миллионов.

– То есть вы уже не являетесь собственницей завода?

– Куда ж я денусь? Сижу перед вами.

– Но вы всё ещё самая состоятельная женщина в Украине? По оценкам Фокуса, вы входите в сотню самых богатых украинцев, а ваше состояние – более 100 миллионов долларов.

– Ну, это вы меня определили самой богатой (улыбается). Я не чувствую себя таковой. Успешной – да. У меня получается всё, что я задумала.

– Как повлиял кризис на вашу прибыль и продажи? У отечественных производителей из-за ослабления гривны появились преимущества.

– Девальвация гривны съела в прошлом году всю нашу прибыль. Тогда мы заработали почти 100 млн. долларов, но на курсовой разнице у нас вышло почти 71 млн. убытков. А сейчас у нас наблюдается более чем 50-процентный рост продаж (всего «Фармак» в первом полугодии 2009 г. реализовал лекарств на 359 млн. грн. и получил 66 млн. грн. чистой прибыли. – Фокус). И это физический рост не только за счёт инфляции. Ведь при девальвации гривны более чем на 50% мы подняли цены всего на 28%. В прошлом году «Фармак» был на пятом месте по продажам. Сейчас – на третьем, у нас 3,7% рынка. Впереди только Berlin Chemie и Sanofi-Aventis с 5% и 4%. Но сейчас доля зарубежных компаний падает, а отечественные производители занимают их позиции.

– У вас, должно быть, неплохая выручка от экспорта?

– Да, 28% продукции, которую мы выпускаем, идёт на экспорт в страны СНГ и Евросоюза. По итогам первого полугодия 2009 года эта цифра составляет 76,8 млн. гривен. С препаратом магневита (рентгеноконтрастный препарат, применяемый при проведении томограммы. – Фокус) мы открыли рынки 17 стран. Чтобы экспортировать лекарство, нужно пройти сертификацию и проверки, причём не только производства и персонала, а даже транспорта, который будет доставлять продукцию. Весь процесс у нас занял три года. И вот в 2008-м мы отгрузили магневита почти на 2  млн.  евро, в этом году будет уже 3 млн. евро.

– А сколько стоит внедрение одного медпрепарата?

– Примерно 2 млн. евро. Кстати, сейчас мы продолжаем работать над ещё одним новым лекарством, предназначенным для западных рынков. В 2014 году оно выйдет из-под патентной защиты, и к этому же времени наш препарат будет готов.

– То есть вы производите на основе чужих разработок?

– Это обычная мировая практика. У нас есть и оригинальные препараты, например, противогрипповый амизон, разработанный Институтом фармакологии и токсикологии совместно с нашими, фармаковскими, учёными. Мы продаём миллионы пачек амизона. Его вывод на европейский рынок обошёлся нам в 12 млн. евро. Но украинские заводы могут выпускать всего 2–3 оригинальных препарата. Остальное – так называемые генерики (препараты, изобретённые более 20 лет назад, которые уже не защищены авторским правом. – Фокус). Ведь для нас важно, чтобы лекарство действовало. Людям, проживающим в райцентрах, не по карману препараты дороже 200 гривен (тяжело вздыхает).

– Выходит, украинцы лечатся морально устаревшими препаратами? 

– Все страны используют генерики. В Украине доля оригинальных препаратов составляет 3–4%. Следует учитывать, что фармацевтика является весьма консервативной сферой: процесс создания и выхода на рынок медпрепаратов – очень длительный, на это уходят десятки лет. Быстро можно разве что банановый или клубничный вкус сделать. Например, корвалол разработан нашими учёными в 1962 году, но он актуален и сегодня.

– Однако вам всё же предъявляют претензии по поводу использования чужих разработок. Из-за чего вы судились с Sanofi-Aventis?

– Это они с нами судились. Мы разработали препарат эноксапарин (используется при тромбах и инфарктах) совместно с одной китайской компанией. Но Sanofi-Aventis не понравилось, что какая-то украинская фирма считает возможным его тут зарегистрировать. Они подали на нас в суд, утверждая, что наш эноксапарин некачественный, и хотели снять его с продажи. Это просто неэтичная конкурентная борьба.

– Но в итоге вы выиграли суд?

– Да. Sanofi-Aventis его всё равно выпускает, это их оригинальный препарат. Но наш дешевле на 80% и не хуже (не скрывая гордости, показывает упаковку). Они думали, что украинские компании такого не могут.

– Может быть, поэтому вам стреляли в спину в июне нынешнего года?

– Нет, мы знаем, что это сделали другие конкуренты. Молодому парню показалось, что я слишком активная. Думали, если меня не будет, то развалится вся компания. При этом не учли, что все бизнес-процессы в «Фармаке» автономны. Я могу не выходить на работу неделю, на само производство заглядывать раз-два в год – и этого достаточно, чтобы там были дисциплина и порядок.

– А почему вы так взъелись на компанию Dragon Capital, когда она скупила 6% ваших акций? Вы даже жаловались, что вам по ночам звонили. Инвестбанкиров тогда очень удивила ваша реакция: мол, это нормальная рыночная практика.

– Я просто защищала своё дело. Их бизнес – это купи-продай, для них важны финансовые прикрутки. Мой бизнес – развитие и сохранение коллектива. Вот Томаш Фиала (глава Dragon Capital. – Фокус) говорит, что его работники получают 500 тысяч долларов в год. Да ни у меня, ни у одного моего сотрудника такой зарплаты и близко нет!

– А кто продавал акции?

– Работники-пенсионеры. (В 1991 г. в ходе приватизации у завода появилось 1500 акционеров из числа сотрудников. – Фокус.) У меня сейчас 250 акционеров, которые отработали не менее 20 лет. 80% из них имеют акции. Вы думаете, я им говорила, что они никуда не уйдут, пока не продадут мне акции? Конечно, у нас есть рычаги. Человек идёт на пенсию, и если акции остаются на предприятии, сотрудник получает до 10 своих месячных окладов. Но это их право.

– Сколько у вас стоит одна акция?

– За последние полгода продаж не было. А раньше – 220–230 гривен.

– А сейчас на собрания акционеров приходят эти таинственные инвесторы? 

– Томаш Фиала в феврале продал наши акции кому-то на Виргинских островах. Я жду этих новых акционеров, но они пока не появляются и вообще не выходят на связь.

– Правда, что вы врачам призы и холодильники раздаёте, чтобы они советовали принимать ваши лекарства? 

– Нет, мы только информируем. Создали клуб «Фармака», делаем рассылку на электронную почту, чтобы ознакомить специалистов с мировыми новинками и методами лечения. Доктор не должен думать о взятках и о том, чтобы всучить какой-то препарат. И вообще, в Украине давно нужно ввести медицинское страхование. А то врач у нас получает 800 гривен в месяц. Разве может он позволить себе покупать специализированные издание, если даже семью на эти деньги не прокормить?

Офис Жебровской находится через дорогу от завода. Облачившись в халат, бахилы и чепчик, она проводит для Фокуса небольшую экскурсию. «Вот смотрите, какая красивая машина. Почти 2,5 миллиона евро стоит. Единственная в Украине. Видите, флаконы глазных капель идут, как дети в школу», – говорит она. На переоборудование завода, чтобы он соответствовал европейским стандартам, ушло уже полмиллиарда долларов. В столице «Фармаку» тесно. Филя Жебровская уже начала проектирование завода в Харьковской области, куда перенесёт часть производственных линий.

– В 2006 году вы собирались стать нардепом, когда баллотировались в парламент от «Нашей Украины». Зачем?

– Просто меня попросили в совете партии Подольского района. Я была 300-й по списку «Нашей Украины». Понятное дело, туда я деньги не вкладывала, потому что с таким номером не пройдёшь.

– А какую роль в становлении вашего бизнеса сыграл брат, депутат от НУНС Павел Жебровский?

– Да чем может НУНС сегодня помочь? Мой брат в бизнес не вмешивается. Он купил менее 10% акций в свободной продаже где-то в 2000 году. Тогда было 7 млн. акций, в среднем каждый работник имел по 3,5–5 тысяч акций. И некоторые хотели их продать. А кто мог купить? Брат да я, ведь мы думали о развитии.

Катерина Панова, Фокус