Чемпион СССР 1984 года Юрий Герасимов: «Я шел в штрафную на каждый мяч»

Всех нападающих можно разделить на две категории — тех, кто любит подолгу держать мяч, умеет обвести троих-четверых соперников, восхитить зрителей каскадом финтов, редким по исполнению трюком, но при этом поражает ворота не так часто, как хотелось бы. И тех, кто может весь матч оставаться в тени, но в самый решающий момент оказывается в нужном месте и забивает. Классический пример такого форварда — немецкий супербомбардир Герд Мюллер. Ленинградским Мюллером болельщики прозвали форварда «Зенита» 1980-х Юрия Герасимова.

Морозов ставил на молодых

— Когда вас из ленинградского «Динамо» пригласили в «Зенит» в начале 1980-го, то в линии нападения была сумасшедшая конкуренция — Владимир Казаченок, Владимир Клементьев, Сергей Швецов, Юрий Тимофеев, на подходе — Борис Чухлов и Игорь Комаров… Не было боязно?
— Вы еще Андрея Редкоуса забыли сюда включить. Он потом ушел в «Торпедо», но когда меня и Юру Желудкова приглашали, то еще был в «Зените». Конечно, понимал, что конкуренция серьезная — Казаченка вызывали в первую сборную, Клементьева и Редкоуса — во вторую, но раз пригласил Юрий Андреевич Морозов, то я отказаться не мог.

— Что он вам говорил, когда приглашал в «Зенит»?
— Нас с Желудковым сперва пригласили в «Кайрат», в Алма-Ату, обещали, что будем играть в основном составе. Мы согласились, подписали какие-то бумаги. Не контракты, их тогда не было, называлось это «трудовые договоры». Морозов, когда об этом узнал, сразу сказал: «Никуда вы не поедете, будете играть в «Зените»». Так как мы в «Динамо» служили, то, как солдаты срочной службы, не имели права подписывать договоры, и они никакой силы не имели.

— Наверное, в Алма-Ате хорошие условия предлагали?
— Ну, полный набор — автомашины, подъемные. В «Зените» же ничего такого не обещали. Только зарплату и премиальные. Но я жалеть не стал — хотел играть за «Зенит», за родной город.

— Ваш земляк по Колпино Владимир Казаченок помогал освоиться?
— Помогал? Я же был его конкурентом, ведь «Зенит» играл с двумя нападающими, иногда вообще с одним. Морозов больше ставил на молодых, и Казаченок понимал, что ему будет труднее попадать в состав. Отношения у нас были нормальные — не дружили, но приятельствовали.

— Морозов вам сразу стал доверять место в «основе».
— Играл всегда тот, кто лучше готов. В первом матче чемпионата 1980 года мы играли как раз в Алма-Ате. И при счете 0:0 я вышел один на один с вратарем Ордабаевым. Казалось бы, забивай, а я со всей дури мячом попал ему прямо в грудь, чуть «скворечник» ему не сделал. А потом «Кайрат» забил, и мы проиграли. После матча Юрий Андреевич вызвал на беседу. «Пихать» не стал, спокойно поговорил, как мне игралось, что помешало забить, что было не так. Следующий матч с киевлянами в Ужгороде, потому что в Киеве тогда стадион к Олимпиаде ремонтировали. Морозов меня поставил на игру, и я забил два мяча.

— Есть мнение, что костяк чемпионской команды 1984-го сложился уже в 1980-м. Вы с этим согласны?
— В 1980-м Морозов ввел в состав много молодых — Желудкова, Ларионова, Степанова, Игоря Яковлева, Долгополова, Брошина, но в команде были и ветераны — Владимир Голубев, вратарь Александр Ткаченко, которого мы Папой звали. Все удачно сложилось, как говорится, звезды так встали — и мы выиграли бронзу. Это было для многих неожиданностью. А к чемпионству мы шли несколько лет, постепенно созрели для золота.

— Тогда вас и Юрия Желудкова пригласили во вторую сборную СССР в турне по Южной Америке.
— Да, и хорошая была команда — Валерий Газзаев играл, Вадик Евтушенко и Андрей Баль из киевского «Динамо», Роговский из «Шахтера»… Собрались в Новгорске, немного потренировались и поехали за границу. Цель была — отбор кандидатов в первую сборную. И вроде бы все прошло нормально, отыграли неплохо. Когда вернулись, я в матче на Кубок четыре мяча забил «Торпедо» из Кутаиси. Но потом вдруг заболел гепатитом, и сезон пошел насмарку.

Футбол — это не шашки, травмы неизбежны

— Не повезло вам в 1984-м, из-за травмы пришлось пропустить почти весь сезон. А ведь тогда были в отличной форме, в 1983-м стали лучшим бомбардиром «Зенита».
— Да, чувствовал себя отлично и сезон 1984-го начал удачно, забил три мяча в матчах на Кубок. В четвертьфинале играли с «Торпедо» в Сочи. Тяжело шла игра, поле плохое, счет 0:0. Идет 90-я минута, судья уже смотрит на секундомер, готовится дать свисток. Валера Золин делает передачу куда-то в угловой флажок, и я рванул за мячом. А там стадион в Сочи так устроен, что рядом с полем идет не беговая дорожка, тартановая, а за бровкой сразу дренажная канавка, прикрытая дощечками. И вот я угодил ногой прямо в эту канаву, и всей тяжестью тела на нее... Тут свисток, ребята с поля ушли, а я идти не могу — так больно. До раздевалки еле доковылял, Федорыч (Павел Садырин, главный тренер «Зенита». — «Спорт») спрашивает: «Ты чего хромаешь? Устал, что ли?» Показываю на колено, а оно уже вот такое, раздулось. Доктор только спросил: «Да когда же ты успел?»

— Долго лечились?
— Положили меня в больницу, в академию. Откачивали жидкость из колена и никак не могли разобраться, диагноз верный поставить. Один врач говорил, что нужна операция, другой — что резать не надо, а лечить уколами. Я там лежал как местная достопримечательность — студентов толпами водили ко мне в палату, показывали колено, вот, мол, посмотрите на травму игрока «Зенита». Наконец повезли меня в операционную, там лампы горят, чисто, светло. И врач достает шприц — большой, как в фильме «Кавказская пленница», мне даже нехорошо стало. Он говорит: «Успокойся, расслабься, ничего страшного». И пока говорил, сделал укол, почти незаметно. Потом еще несколько таких уколов, и колено прошло. Я смог начать тренироваться.

— В состав вернуться было трудно, ведь «Зенит» был на ходу, шел в лидерах?
— Садырин меня выпускал на замены, я в Баку гол забил, то есть внес свой вклад в чемпионство. В последнем туре с «Металлистом» тоже сыграл. Золотую медаль мне тогда не дали, такой был регламент, но считаю, что это не главное. Главное было — быть в той команде. Хотя убежден, что регламент был несправедлив. Медали надо вручать всем, как на чемпионатах мира или Европы. Ведь футбол — это не шашки, не шахматы, и травмы в нем неизбежны.

Колосков сказал: «Мы тебя вырастили»

— Как ушли из «Зенита»?
— Садырин все реже доверял. А мне 29 лет, решил пойти туда, где буду играть. И в мае 1987-го меня отпустили из «Зенита».

— Почему хотели уйти именно в таллинский «Спорт»?
— Валерий Овчинников настойчиво приглашал. Раньше я с ним не был знаком, но когда он на меня вышел, то убедил играть в Таллине. Но переход в «Спорт» не разрешили.

— Кто не разрешил?
— Сам Колосков, Вячеслав Иванович (в то время начальник Управления футбола СССР, позднее президент РФС. — «Спорт»). Мы с Овчинниковым приехали в Москву на прием, зашли в кабинет, и Колосков сразу говорит: «Мы тебя вырастили, воспитали, а ты хочешь помогать Эстонии». Я стал объяснять, что помочь хочу прежде всего себе, а сам думаю: «Как интересно, оказывается, Колосков меня вырастил». Слушать не стали, сказали, что играть разрешат только в РСФСР, и предложили на выбор — или «Факел», Воронеж, или «Шинник», Ярославль.

— Выбрали Воронеж?
— Там была хорошая команда. Все мастера спорта, недавно игравшие в высшей лиге. И вообще у «Факела» все было на уровне — база получше, чем у «Зенита», стадион на 35 тысяч. Игроки приличные — Пимушин, Сошенко, Мхитарян, молодой тогда совсем Валера Карпин. «Факел» играл примерно в той же манере, что и «Зенит», а тренером назначили Виктора Папаева, бывшего спартаковца. Он начал ставить команде свой любимый спартаковский футбол — этот мелкий пас, стеночки, сплошные «папа-мама». А никто играть в такой манере был не готов. И «Факел» вылетел во вторую лигу.

— Потом все-таки поиграли и в Ярославле, который предлагал Колосков.
— Во вторую лигу опускаться не хотелось. Но в «Шиннике» долго не задержался — два месяца сборов и три месяца поиграл. В Ярославле футбол по большому счету никому не нужен — никто ни за что не хотел отвечать. Поэтому они много лет так и играют неровно — поднимутся, опять опустятся. И с деньгами в «Шиннике» обманули — обещали одно, а на деле совсем другое. Пошел к тренеру, он отвечает: «А я тебе ничего не обещал, о деньгах надо говорить с первым секретарем обкома». А как к нему попасть? А никак. Один раз он принял, когда я переходил, сказал: «Спасибо, что будете играть в нашем городе», и все. В итоге вернулся в Ленинград, в «Динамо», в которое тогда пришли Казаченок и Зинченко.

— И все же судьба снова свела вас с Овчинниковым, который теперь больше известен под прозвищем Борман.
— Он возглавил «Локомотив» в Горьком, или, как теперь называют, Нижнем Новгороде, пригласил меня. Я решил сперва все выяснить. Взял с собой жену, как свидетельницу, пошли все вместе на прием к Шарадзе, директору Горьковской железной дороги, который опекал команду. Овчинников во время встречи ни слова не сказал, что с ним бывало очень редко. Говорил только Шарадзе Омар Хасанович — четко, убедительно. Объяснил, какая задача стоит, какие будут за выполнение премии. И все в точности выполнил. В Нижнем вообще был удивительный случай — после первого сбора Овчинников отчислил человека. И по распоряжению Шарадзе этому отчисленному не только все выплатили до копейки, но и выдали новенькую «девятку». Шарадзе сказал так: «Почему игрок тренеру не подошел, не знаю, это ваши дела. Но я человеку обещал — значит, должен выполнить».

— Рассказывают, что тренер Овчинников — большой оригинал. Что вспомните о работе с ним?
— Валерий Викторович делал упор на «физику», На сборах было очень тяжело, все «умирали». А установки на матчи были очень простыми — Викторыч с чашечкой кофе, с сигареткой «мальборо», и набор слов всегда примерно один и тот же: «Вы должны их порвать, перекусить!» Как играть — никогда не объяснял, мол, вы все мастера, профессионалы, я вам плачу хорошие деньги, и вы сами все должны знать.

Питерский «Локомотив» мог выйти в высшую лигу

— И вот, поиграв в провинции, вы вернулись в Питер и стали играть за «Локомотив». Этому клубу отдали сперва как футболист, потом как тренер почти десять лет.
–Поменьше, но вообще-то много. В «Локомотиве» все было хорошо, пока были люди, которым команда была нужна. Я имею в виду руководителей Октябрьской железной дороги. Ковалев, потом Морозов — они хотели, чтобы «Локомотив» играл на хорошем уровне. И мы играли неплохо, один раз даже заняли пятое место в первой лиге. Несколько лет были второй командой Петербурга, считаю, что достойно его представляли.

— Ходили разговоры и о высшей лиге, о конкуренции с «Зенитом». Это было серьезно?
— Если бы Ковалев подольше проработал в Питере, то, наверное, могли бы подняться и в высшую лигу. В нее ведь и не такие команды выходили.

— У вас ведь в «Локомотиве» начинали будущие игроки сборной — Сенников, Дмитрий Васильев, Бородин, Александр Макаров.
— В общем-то только Сенникову, наверное, повезло. Мне уже казалось, что он так и будет где-нибудь в первой лиге, когда его Юрий Палыч Семин пригласил в «Локомотив», и Дима там заиграл, и вырос в защитника сборной, выступал в Лиге чемпионов. Диме Васильеву, наверное, надо было перейти в свое время в «Зенит», а не в «Шинник». Правда, он потом был в «Рубине», но травмы замучили. О вратарях наших скажу, что Бородин, конечно, одаренный парень. Но зря он ушел в «Торпедо», только испортил себе репутацию. Саша Макаров — когда начинал, я не верил, что из него что-то получится. Нескладный, неуклюжий какой-то, но брал упорством, трудолюбием. Такое было впечатление, что он может не уходить с тренировки и два часа, и три. Никогда не жаловался на усталость. Ему надо найти свою команду.

— В питерском «Локомотиве» как-то все закончилось грустно.
— Перед сезоном 2000 года сменилось руководство, новые люди посмотрели, сколько клубу нужно денег, и пришли в ужас. Сказали: «Да это больше, чем вся зарплата рабочим Октябрьской дороги!» Бюджет урезали, платить стали с большими задержками. Мы могли сняться после первого круга, так как нам прямо сказали, что команда в первой лиге не нужна. Но если бы снялись, то нас исключили бы из ПФЛ, поэтому решили хоть как-то, молодежью, но доиграть до конца сезона. Вспоминать это не хочется — проиграли почти все матчи, а зимой все равно не смогли пройти лицензирование в ПФЛ. Мне предлагали остаться в «Локомотиве», который стал готовиться играть в любительском чемпионате. Но я уже устал от неопределенности, от того, что то одного нет, то другого… И ушел.

Жаль, что в Питере любят приглашать людей со стороны

— Что было дальше?
— Дальше… Устроился в охранное агентство «СТАФ-Альянс». Там была команда по мини-футболу, играла в чемпионате города. Я и Александр Захариков начали ее тренировать.

— Без отрыва от работы охранником?
— Нет, когда стали тренерами, то уже не дежурили, иначе времени бы не хватило. Несколько раз выиграли чемпионат Питера, потом заявились в чемпионат России, в высшую лигу и там занимали первое-второе места. Потом решили играть в суперлиге, а вот ее не потянули. Все расходы нес «СТАФ-Альянс», никто больше не помогал, а в суперлиге очень большие финансовые затраты, например, аренда зала — у нас только «Юбилейный» соответствовал требованиям регламента, а только за один матч с нас требовали триста тысяч. В итоге сейчас «СТАФ-Альянс» не играет даже в чемпионате города.

— Чем сейчас занимаетесь?
— Охранник в «СТАФ-Альянс». Найти в Питере работу в футболе трудно. Я понимаю, что в «Зенит» нас, чемпионов 1984-го, всех не взять, там и так сейчас работают Давыдов, Ларионов, Воробьев, Бирюков. Но почему в питерское «Динамо» постоянно приглашают людей со стороны? Ведь болельщикам интереснее, когда играют и тренируют свои, питерские, которых они давно знают. Когда мы с Захариковым в «СТАФ-Альянсе» работали и команда хорошо шла, то подходили люди, хвалили, говорили, как им приятно, что мы достойно представляем Питер в мини-футболе, и они рады, что тренируют команду люди, которых они помнят по «Зениту».

— Как игрока вас отличало выдающееся голевое чутье. Это качество врожденное или можно его наработать на тренировках?
— Я просто шел на каждый мяч в штрафную. Всегда искал свой шанс — вдруг вратарь мяч отобьет неправильно или защитник ошибется. А это часто бывало после ударов Юры Желудкова со штрафных. И на тренировках мы много работали, отрабатывали удары по воротам с трех, с пяти метров. Конечно, Мише Бирюкову не нравилось, когда ему бьют в упор, но может быть, он за счет этих тренировок и вырос в такого классного вратаря.

— Кто вам нравится из современных нападающих?
— Саша Кержаков. Уверен, что он своего последнего слова еще не сказал, и еще много мячей забьет. Кержаков — это нападающий школы Юрия Морозова, если бы не Андреич, то, может быть, ни Кержаков, ни Аршавин и не заиграли бы. Помните, Кержаков в 2001-м весь первый круг не забивал, но он верил в них, прощал ошибки, ставил на матчи, хотя у них многое не получалось.