За помощь закону грозит большой срок

В Украине с 1993 года действует закон о защите участников уголовного судопроизводства (ЗУС). Однако жизнь показывает, что большинство людей представляют себе его действие по западным фильмам и книгам. Там человеку, согласившемуся разоблачить мафию, меняют не только внешность, но и адрес, порой гражданство, покупают бизнес… И всю оставшуюся жизнь такого человека негласно охраняют правоохранители.

У нас, мягко говоря, все далеко не так. И наиболее ярко недостатки и самого закона о ЗУС, и его применения в конкретных обстоятельствах проявились в ходе предварительного и судебного расследования одного из самых резонансных дел в Украине — дела так называемых «оборотней». Эту банду разоблачили благодаря показаниям одного из ее членов — Юрия Нестерова, который согласился сотрудничать с оперативниками УБОП, а потом со следствием и судом в обмен на определенные гарантии, выданные ему от имени государства. И действительно, почти семь лет, с 2002 по 2009 год, Юрий находился на подписке о невыезде и под охраной сотрудников ГУБОП. Поначалу защиту к нему применили по решению ГПУ. Потом, в 2005 году, соответствующее постановление вынес судья Апелляционного суда Киева Вячеслав Дзюбин. А 19 августа 2009 года Юрия, по непонятному письму из киевского батальона «Грифон» (судебная милиция, которая охраняла Нестерова всего несколько дней), тот же судья лишил защиты и арестовал. С тех пор и по сей день Нестеров под стражей. Единственный плюс — он пока находится в ИВС СБУ на «отдельном режиме содержания» (сидит в камере с бывшим временным администратором «Родовид-банка» Сергеем Щербиной, которого сейчас судят). А сам Юрий приговорен к 10,5 года лишения свободы. Вот так государство «рассчиталось» с человеком, согласившимся ему помочь в ликвидации опасной банды.

Видя такой пример, станут ли другие свидетели, подсудимые и пр. сотрудничать с представителями государства? Вопрос, похоже, риторический… Возможно, что-то изменится с принятием нового УПК, где будет статья «Сделка с правосудием». Пока же мы расскажем, кто занимается выполнением нынешнего закона и какие тут есть «подводные камни».

НА ЗОНУ. Говорит адвокат Мария Самбур, защитница Юрия Нестерова (в прошлом — следователь по особо важным делам прокуратуры):

— После прохождения апелляции, если к нашей просьбе освободить Юрия от наказания не прислушаются, приговор вступит в законную силу, а Нестеров поедет отбывать наказание на зону с режимом, который определит апелляционный суд. Как там, на зоне, будет реализована защита Нестерова? Закон о ЗУС гласит, что такая защита касается и тех, кто отбывает наказание в колонии. А осуществляет ее Госпенитенциарная служба. Я спросила в этой службе, как будет с Нестеровым, и получила обескураживающий ответ: мол, никаких специальных мер не надо, колония, дескать, и так несет ответственность за каждого зека… Но это общие слова. А Нестерову может угрожать реальная опасность, ведь он «сдал» банду, сотрудничал с правоохранителями, а этого в криминальном мире не прощают. Да и вопрос о существовании на свободе высокопоставленных покровителей «оборотней» не закрыт. Ведь недаром в свое время уже пытались закрыть рот Нестерову, находившемуся под охраной ГУБОП. Помните, когда в него и губоповца Влада Кошмякова кинули гранату?.. Словом, наше государство интересуется теми, кто ему помог разоблачить преступников, только до момента вынесения приговора. А потом — выкручивайся как хочешь. Да что говорить о Нестерове, ведь он все же осужденный, так как и сам замешан в преступлениях. Но государство не интересуется и теми, кто выступил свидетелем или стал потерпевшим. Я не помню за все 20 лет существования закона «О защите участников…», чтобы кому-то поменяли место жительства, внешность и т.д. Максимум, до чего доходили, — это замена анкетных данных в уголовном деле. Правда, порой изменялись не только фамилия-имя, но даже и пол свидетеля. И такого свидетеля могли не вызывать в судебное заседание, чтобы его никто не видел. Его мог допросить у себя в кабинете судья один на один, а потом огласить показания.

Самбур: «Если наши суды не восстановят справедливость, будем обращаться в Евросуд по правам человека». Фото: А. Корчинский

Но все это не означает, что никаких следов вообще не остается. Ведь человек, который боится давать показания под своим именем, должен написать соответствующее заявление. Если это на этапе предварительного следствия, то — на имя следователя, если в суде — то на имя судьи. Но обычно — первый вариант, и человек приходит в суд уже с измененными данными. Так вот, упомянутое выше заявление остается в сейфе у следователя. А там указаны подлинные данные на свидетеля. К делу оно не прилагается, потому что с материалами дела могут знакомиться участники процесса в порядке ст.ст. 217—218 УПК. Тогда секрет раскроется. Могут обязать и паспортную службу не разглашать данные такого-то. Но, учитывая нашу ментальность, в таком случае как раз велика вероятность разглашения. Да и из сейфа следователя бумажка может попасть в чужие руки по халатности, случайно или злонамеренно, даже за деньги. Так что тут секретность тоже под вопросом.

ЕВРОСУД. Что касается Нестерова, то он был взят под защиту следствием еще в 2002-м. Потом суд повторил и подтвердил это своим решением, направил в МВД. А там приняли решение возложить это не на судебную милицию «Грифон», а на УБОП. Так и было несколько лет, пока не увидело свет странное письмо в суд из киевского «Грифона». Там писалось, что, мол, «Грифон» не имеет возможности охранять Нестерова (хотя он этого и не делал). В итоге судья взял Нестерова под стражу… Причем так и осталось непонятным, кто же и зачем отправил это письмо. Был слух, что якобы кто-то где-то заподозрил, будто Нестеров собирается скрыться. Но, думаю, правда в другом. Если вспомнить об оставшихся на свободе покровителях «оборотней», то есть версия, что ситуацию с письмом подстроили они. Смысл: показать Нестерову свою силу, заставить его разочароваться в справедливости, дабы, в конце концов, он отказался от своих показаний. И тогда дело развалилось бы. Но Нестеров этого не сделал.

Если освободить Нестерова невозможно, мы просим апелляцию применить к нему на зоне закон о ЗУС. При этом пусть конкретно распишут, куда его направить, как там организовать работу и пр. Юрий, считаю, хотя бы этого заслужил, ведь он, по моему мнению, не только разоблачил банду, но и, по большому счету, предотвратил дальнейшие их преступления. Если все наши суды не пойдут нам навстречу, буду обращаться в Евросуд по правам человека.

ДЕВОЧКА ПОД ВИДОМ МУЖИКА

— Расследуя массовые беспорядки в Крыму, я сама применяла закон о ЗУС к свидетелям, — говорит Самбур. — Например, уговорила нескольких молодых людей дать показания, потому мы изменили им анкетные данные. В суд их вызывали для допроса, но по специальной процедуре. Свидетель под вымышленной фамилией находился за ширмой, ему задавали вопросы, он отвечал, но с измененным техникой голосом. Меняли также пол и возраст. Например, реально давала показания 18-летняя девочка, а по анкетным данным это был 40-летний мужчина. Помню, один из подсудимых недоумевал, мол, говорит все «в цвет», но такого человека (мужика) на месте событий просто не было!

ОБЕЩАНИЯ: ПОДПИСКА И УСЛОВНЫЙ СРОК

Вот что рассказал для «Сегодня» экс-подполковник ГУБОП Владислав Кошмяков, раненый во время охраны Нестерова:

— Статья 14 закона Украины об основах борьбы с оргпреступностью позволяет оперативникам, которые руководствуются этим законом (это ГУБОП МВД и Управление «К» СБУ), договориться с человеком из преступной среды о сотрудничестве, взамен гарантируя ему льготы. Так было и с Юрием Нестеровым в 2002 году. Причем договор был оформлен бумагами. Только они под грифом «Секретно», потому не были приложены к материалам дела, с которыми ведь знакомятся все: и подсудимые, и потерпевшие, и адвокаты. Потому бумаги находились в материалах оперативного дела.

Как-то у нас в гостях были парни из ФБР. Зашел разговор о подобных ситуациях. Сотрудник ФБР рассказывает: мы, мол, предлагаем человеку: хочет ли он поработать на правительство США? Ведь любой полицейский — это представитель государства, выступает от его имени. И люди с воодушевлением соглашаются, у них это принято. А попробуйте подобное предложить у нас? Вряд ли поймут… Вот меня в свое время спрашивал следователь по делу о покушении на нас (когда кинули гранату), мол, зачем мне это надо — рисковать жизнью? Ну что ему говорить о долге и присяге...

Что касается Нестерова, то ему мы обещали, во-первых, что он будет на подписке о невыезде. Кроме того, что он получит, например, условный срок. Или, скажем, 7 лет с отсрочкой на 2 года… Либо, допустим, он получает 5 лет, но мы выводим его на поселение. При этом оперативное сопровождение остается, так как он же не в колонии, тем более не на строгом режиме… Мы же вообще не думали, что вся эта история растянется на 10 лет, с момента задержания до приговора.

УВОЛИЛИ. Причем после этого приговора я и сам стал не нужен и меня в прошлом месяце… уволили из органов МВД по сокращению штатов. Одного-единственного из всего ГУБОП выкинули по сокращению! 23 года календарной выслуги, 32 года льготной, ветеран — пошел вон! Видно, кому-то я очень мешал, очевидно, когда во весь голос говорил о несправедливости по отношению к Нестерову… Я ведь один оставался в ГУБОП, кто имел отношение к разоблачению «оборотней», к охране Юры, остальных уже убрали. И остатки оперативных материалов еще у меня, мне сейчас все звонят, мол, сдай. Но я не собираюсь мириться со своим увольнением, тем более что убрали меня тогда, когда я лежал в госпитале.

А то, что Юра до сих пор в ИВС СБУ — это благодаря личной просьбе главы МВД, адресованной председателю СБУ. Там нет юридической подоплеки, все на честном слове. Потому что на Лукьяновке ему грозила реальная опасность. И до сих пор грозит. Ведь сразу после приговора Юре угрожали, мол, теперь поедешь в СИЗО и там тебе объяснят, кому и что рассказывать… Все это понимают, и в суде, и в прокуратуре, потому пока никто на себя ответственность перевода на Лукьяновку и не берет, боятся, а вдруг там угрозы приведут в исполнение, потом отвечать… А затем Юра пойдет на зону, и никто его там охранять не будет специально. Хотя угроза для Нестерова не отпала, правоохранители, угрожавшие ему (сотрудники УБОП, предлагавшие Юре отказаться от показаний и уехать за границу, против них возбуждено дело. — Авт.), остались на свободе. И те, кто бросал в меня с Юрой гранату, как и их заказчики, не найдены.

«ГРИФОН»: ОТ ФИЗОХРАНЫ ДО ГАЗБАЛЛОНЧИКА

«Грифон». Свой профессионализм бойцы оттачивают на учениях

В законе о ЗУС сказано, что защитой свидетелей и др. занимаются спецподразделения МВД или СБУ (по подследственности). В СБУ это подразделение «А», в просторечии именуемое «Альфой», в МВД эти обязанности возлагаются на судебную милицию — подразделения «Грифон» (хотя бывает и ГУБОП). «Сегодня» на условиях анонимности удалось пообщаться с одним из бывших «грифоновцев».

По его словам, денег в стране на серьезные программы защиты, как водится, нет, потому речь может идти, максимум, о физической охране и изменении анкетных данных. Никаких пластических операций, изменения места жительства с покупкой квартиры или бизнеса, как на Западе, у нас не делают.

Схема получения защиты такова. Следователь милиции или прокуратуры, либо судья, выносит постановление об обеспечении безопасности того или иного участника судопроизводства. Этот документ попадает в местный «Грифон». Там есть один-два оперативника, которые и решают, какие именно меры нужны в данном случае, исходя из обстановки: от реальной физической охраны до вручения напутствия и газового баллончика, далеко не всегда и заряженного… Причем следователь может конкретно написать, что надо делать (например, взять под физическую охрану), а может просто сказать: «Обеспечить безопасность».

Можно также наложить запрет на разглашение анкетных данных. Причем это касается не только обычного адресного бюро, но и так называемой службы «АБ», которая выдает информацию только правоохранителям по регулярно меняющимся паролям (там обычно можно получить расширенную информацию, не только адрес, но и судимости, особые приметы и пр.). То есть получить засекреченные анкетные данные можно, но только по специальному запросу, подписанному тем, кто человека ищет (например, следователь или розыскник), и адресованному инициатору запрета, то есть обычно «Грифону». Оперативник «Грифона» идет в адресное бюро (или «АБ») и разбирается, кто и зачем искал.

ОХРАНА. Если говорить о киевской милиции, то областной «Грифон» сейчас физически охраняет семью убитого бизнесмена Алояна (владельца огромного магазина «4rооm» на Окружной). Семья, наверное, может позволить себе и платную охрану, но пользуется бесплатным «Грифоном». Службу несут 5 человек: один в доме (там обычно безвыездно супруга убитого), два ездят с одним сыном покойного, два с другим. На ночь трое остаются в доме, двое уезжают. Охраняли также судью Д. в Киево-Святошинском районе, когда она рассматривала земельный вопрос. Потом она сама отказалась от охраны. А киевский городской «Грифон» охранял, к примеру, судью Родиона Киреева, когда тот рассматривал «газовое дело» по обвинению Юлии Тимошенко. Зарплаты у «грифоновцев», реально рискующих жизнью, воображение не поражают. Например, зарплата офицера (лейтенант — капитан) с выслугой более 10 лет — чуть больше 3000 грн «грязными». Командир роты (майор — подполковник), прослуживший более 20 лет, — около 5 тысяч.

Автоматы выдают только тогда, когда несут службу по форме. Охрана (скажем, Алояна) — в гражданке, потому — с пистолетами. А когда им интенсивно угрожали, то один охранник был в форме и с автоматом. Сейчас такой опасности нет. В судах — только по форме, в бронежилете, с пистолетом и рацией, наручниками, палкой резиновой ПР-73 (или более современной «тоньфой» с поперечной рукояткой), газовым баллончиком. Но, говорят офицеры, как правило, ни один баллон на самом деле не работает. Его надо сдавать на склад каждые 1,5 года, вне зависимости от того, использовался или нет, и получать новый. Однако это не выдерживается, так как новых просто нет. «Броники» на физохрану выдают сейчас неплохие, типа «Телохранитель-1», они белые, сравнительно легкие, можно надевать под обычную одежду. Стоят немало, примерно 2500 грн за штуку. Защищают от ножа и от тупой 9-мм пули (от ПМ). От ТТ или АКМ, увы, нет… От них можно защититься тяжелым бронежилетом типа «Кора», но очень тяжел (12 кг) и для телохранителей не годится.

Людей обычно не хватает, нет и пристойных помещений. Как правило, в каждой области одна рота «Грифона» численностью 80—90 человек. Обычно в районах области находятся по нескольку человек (из той же роты), которые и несут службу в местных судах. В Киеве, учитывая статус столицы, — батальон «Грифона». Причем надо понимать, что охрана подсудимых, их «клетки», доставка в суд и обратно в СИЗО — это дело конвойной службы милиции. А «Грифон» в суде обеспечивает только охрану общественного порядка, это нечто вроде ППС в судах. Так, где дела резонансные и публика нервная, способная на нарушения, наряды «Грифона» усиливаются. Где спокойно, может быть и один боец, но в полной экипировке. И вторая функция судебной милиции — безопасность участников уголовного судопроизводства. Это не только свидетели, но и подсудимые, и судьи, и прокуроры, и даже сотрудники милиции. Бывают и разовые, но важные поручения, например, перевезти из суда в суд документы, встретить или проводить иностранную судейскую делегацию и т. д. А в некоторые суды ребята своим ходом добираются, на электричках и маршрутках. В районе получают оружие, потом все в обратном порядке. Машин нет доставить наряд к суду…

ЗАКОН РАБОТАЕТ ПРОТИВ ЛЮДЕЙ

Правозащитник Эдуард Багиров:

— Закон о ЗУС у нас работает, но, к сожалению, против самих участников судопроизводства. Потому что применение его на практике отталкивает людей от сотрудничества со следствием и судом. Пример Нестерова всем известен. Но есть и другие. Ко мне однажды обратилась женщина, которой реально угрожали со стороны одного столичного депутата. Она обратилась в местную милицию и услышала: вот если вас побьют, мы вам поможем. А если убьют, найдем преступников… Тогда мы обратились к замглавы МВД. Он выслушал, дал команды, угроз, действительно, поубавилось, потому что о контроле МВД узнал депутат, но под охрану ее так и не взяли. Нет возможности… И правда, людей не хватает, мне офицеры одного из подразделений жаловались, что вскладчину… снимают конспиративную квартиру для свидетелей по резонансному делу. И на машину в сутки дают 10 литров бензина...

ОХРАНА — СПОСОБ СЛЕЖКИ

Алексей Подольский. Фото: А. Корчинский

Алексей Подольский, потерпевший по делу Алексея Пукача:

— Следователь ГПУ предлагал применить ко мне закон о ЗУС. Но я отказался — к тому времени Пукач уже был арестован и я не видел смысла в охране. Да и вообще я скептически отношусь к тому, как у нас выполняется этот закон. Я видел, как охраняли экс-майора Николая Мельниченко, когда он был в Украине. Это все так формально, разве что от хулиганов, но не от серьезных людей. К тому же, по моему убеждению, у нас наличие физической охраны — это способ более дешевой слежки за человеком. Не надо брать разрешения в суде, таиться, скрываться, приклеивать бороду и пр. Просто возьми человека под охрану и будешь знать о каждом его шаге.