Иммигранты против местных: война таксистов и водителей Uber в Лондоне

Подумайте только, история черных лондонских кэбов началась еще в 17 веке. Чтобы стать таксистом, нужно выучить около 25 000 улиц и 100 000 различных объектов на них. Все это требуют знать при сдаче самого сложного экзамена в мире для таксистов. Неудивительно, что большинство водителей кэбов — британцы. А вот история Uber в Лондоне началась в 2012 году, незадолго до Олимпийских игр. Несмотря на разницу в «возрасте», число водителей Uber превосходит число водителей кэбов — 40 000 против 21 000. Им не нужно годами готовиться к экзамену, ведь есть спутниковая навигация. И большинство из таких водителей — иммигранты, пишут AIN.UA.

Через год после голосования по выходу из ЕС Великобритания находится на грани распада. За последние несколько месяцев в стране произошло четыре террористических атаки — три совершены британскими мусульманами и одна против них. Обугленный небоскреб в одном из самых богатых районов Лондона превратился в мрачный памятник раскола. А сам Uber стал символом бескультурья. Агрессивная корпоративная культура, из-за которой сотрудники подвергались преследованиям, неуважительное отношение к водителям и стычки с регуляторами заставили основателя компании Трэвиса Каланика уйти в отставку.

Пол Уолш, водитель черного кэба, утверждает, что «Uber не просто убивает бизнес-модель такси в Лондоне, а убивает культуру». А водитель Uber Захра Баккали, которая согласилась рассказать о противостоянии культур в городе, просто любит водить автомобиль и зарабатывает с его помощью на жизнь. Она в свои 38 лет хочет учиться. Каждую неделю Баккали посещает занятия по математике в общинном колледже в Вестминстере. Она начала брать уроки английского языка после рождения своей первой дочери, которой сейчас 18 лет, и планирует в следующем году заняться математикой еще и в университете. «Девочек в моей деревне в школу не пускали», — говорит она.

В 2010 году Баккали была на восьмом месяце беременности ее пятым ребенком и ехала на автобусе по делам — с близнецами в коляске и еще двумя детьми, держащимися за нее. Водитель автобуса тогда выкрикнул: «Вы, черт побери, иностранцы, вы приезжаете в эту страну, чтобы рожать детей». После этого Баккали сказала мужу, что им нужна машина, потому что она больше никогда не будет ездить на общественном транспорте.

Обе стороны конфликта — это маленькие винтики в большом механизме. Они хотят одного — пробиться в средний класс и дать своим детям шанс на лучшую жизнь. Тем не менее, они находятся на противоположных сторонах настоящей партизанской войны. Баккали говорит, что таксисты на черных кэбах никогда не уступят. «Они подъезжают к вам так близко, что приходится выезжать за разделительную полосу. Показывают средние пальцы, кричат и оскорбляют. У одного таксиста даже был специальный номерной знак ‘H8 UBER’ (ненавижу Uber — прим. ред.)»

Пол Уолш получил свой значок таксиста в 1994 году. Шесть дней в неделю он ездил по Лондону на скутере, запоминая около 2000 миль дорог. Ночью он видел сны только о Лондоне. Ему потребовалось почти три года для того, чтобы получить заветный значок. «А теперь появился Uber и буквально превратил мои знания в приложение», — говорит он в интервью. Вскоре он вместе с другими таксистами выйдет под штаб-квартиру Транспортного управления Лондона, чтобы высказать свое недовольство сложившейся ситуацией.

«У Лондона длинная история принятия беженцев: гугенотов, русских, евреев после Второй мировой войны», — размышляет он. «Но есть разница между беженцами и экономическими мигрантами. Они приходят сюда и понижают наши жизненные стандарты. Наступает день, когда нужно остановить это. «Брекзит» был именно этим днем. Это не расистская идеология, нет, — добавляет Уолш. — Многие таксисты — евреи и ирландцы. Это справедливость. За прошедшие 10 лет зарплата никому не повышалась, и все, кто приезжает сюда, получают ее на блюдечке».

Борьба идеологий продолжается повсюду. Uber заявляет, что водители, подключенные к сервису, ежемесячно отправляют сотни жалоб на водителей кэбов. Почти каждая сопровождается упоминанием о грубых комментариях, иногда даже расистских. Когда клиент отменяет заказ, Баккали опасается, что это потому, что она мусульманка — на фотографии в приложении она в платке. «У них есть все преимущества», — говорит Баккали. «Черные кэбы могут ездить по выделенным полосам для автобусов и пользоваться стоянками такси, им голосуют жители на улицах, но они все равно очень злятся на нас».

В то же время Пол Уолш утверждает, что борьба таксистов с Uber — это борьба не с его водителями. «Мы видим, как они спят в своих машинах», — говорит он. «Uber возвращает нас к викторианской эпохе, к рабству». До прихода Uber у Уолша было двадцать поездок в день. Теперь их не больше пяти. «Они хотят выдавить нас с рынка, — говорит Уолш. — И тогда они повысят цены. Вот посмотрите. А когда появятся беспилотные такси, таксисты и водители Uber вместе канут в лету», — с горечью добавляет он.

При этом Баккали зарабатывает за неделю в среднем 300 фунтов стерлингов. Это все, что остается после оплаты страховки, расходов на бензин и мойку автомобиля. Семья Баккали полагается на государственные льготы и не может жить полноценной жизнью — доходов мужа не хватает. «Они любят пассажиров больше, чем водителей», — говорит Баккали. Когда она провела дома две недели во время праздников, оказалось, что ей понизили рейтинг. Доходы сразу сократились вдвое. «Приложение наказывает вас за перерывы в работе», — огорчается она. Сам Uber отрицает, что его алгоритм преднамеренно снижает рейтинг за перерывы в работе, но все водители Uber, опрошенные ранее, считают это ложью.

Хотя конфликт построен на немного других принципах, Уолш все же признает, что кэбы медленно адаптируются к изменениям. Терминалы для кредиток начали устанавливать в обязательном порядке только прошлой осенью. А приложения для вызова остаются невостребованными из-за высокой конкуренции. Но он считает, что может уделать любую навигационную систему. Несколько лет назад он участвовал в исследовательском проекте, который доказал, что запоминание всех объектов города увеличивает гиппокамп (часть головного мозга, которая отвечает за переход кратковременной памяти в долговременную — прим. ред.) у лондонских таксистов.

«Мозги водителей кэбов надежней», — говорит Уолш.

Навигационные системы не знают город по-настоящему. Они не просчитают лучший маршрут, если в городе пробки. Они не посоветуют вам, где лучшие рогалики и соленая говядина в Лондоне.