Юрий Шевчук: "Мой первый гонорар — 3 литра спирта и 2 воблы"

— Юрий Юлианович, вы сами говорили, что концертная программа «Иначе» дорого вам далась. Тут и сложное оборудование (к примеру, артисты будут выступать на фоне гигантского видеоэкрана, 40 на 12 м). И масса людей задействовано, да и влетело вам это все в «копеечку» (около 2 млн грн). Наверное, многие знакомые говорили: «Юр, ты чего, с ума сошел?»?

— Говорили (затягивается сигаретой). И до сих пор говорят. Но, знаете, я просто уверен, что именно сумасшедшие и двигают этот мир. Ведь я могу до конца жизни исполнять все свои «боевики» — ну там «Осень», «Не стреляй» и прочее. Или лабать на корпоративах. Или почивать на лаврах, выступая в передаче «Ретро». Но это же скучно. Вы поймите, что музыку двигают большие проекты. Кроме того, мне хотелось сделать что-то иначе — то, чего от меня никто не мог ожидать. Смею надеяться, что у меня это получилось.

— Знаю, вы любите творчество Бродского, которому пришлось уехать жить за границу. А вы себя представляете в эмиграции?

— Нет (Шевчук аж руками на меня замахал. — Авт.).

— Почему? Разве там люди не живут?

— Вот вы сейчас как один мой друг сказали. Мол, там небо тоже синее, и трава зеленая. А я ему еще так кричал: «Поэт должен жить в России!» А потом задумался: а почему собственно только в России? И понял. Знаете как говорят: «Дома и стены помогают». И мой дом здесь, не там. И вообще, как сказал один монах: «Растение должно расти там, где его посадили!» Так что я за эту землю цепляться буду ногами и руками.

— Вы человек верующий. А как вы к этой вере пришли?

— В сознательном возрасте. Просто в какой-то момент я оказался на грани смерти. И вдруг с ужасом понял, что жил грешно. И чистого во мне более нет. И меня это испугало.

— А насколько это правильно? Грешить, а потом, когда тебя прижало, уверовать?

— А пути к Господу — неисповедимы. Вот мои родители — они ж коммунистами были. И веровать стали уже позже — с годами. Причем примерно в то же время, что и я.

— В 2010-м вы спели дуэтом с вокалистом группы «U2» Боно композицию «Knocking on Heaven’s Door» в Лужниках — причем без репетиций.

— Так и было. Мы познакомились с Боно перед самым концертом, стояли с ним в гримерке, а он возьми и предложи: «Слушай, а давай что-то вместе споем». Мне это предложение понравилось — такое, настощее, рок-н-рольное. Я поначалу предложил ему исполнить что-то из Высоцкого. Но там надо было долго переводить. В итоге спели «Knocking».

— Вы всегда трепетно относились к поэзии Владимира Семеновича. Помнится, даже отказались от премии его имени, мотивировав это тем, что «не заслужили», и что ее раздают всем подряд — включая поп-звезд. Вам не кажется, что нынче Высоцкого превратили в некий потребительский продукт?

— Так оно и есть. Я до сих пор не жалею, что отказался от той премии. Мы тогда с Никитой (сын Высоцкого. — Авт.) по этому поводу в пух и прах разругались. Я говорил ему: «Никита, да у тебя ж отец в гробу перевернется, когда узнает, кто поет его песни, да еще и под фанеру!» А он мне говорил: «Неважно, кто поет, важно, что поют». Тоже мнение. Но отличное от моего. Ну хочешь ты раздавать премию — так давай ее тем, о ком Высоцкий пел: врачам, милиции, военным, водителям. И вы правы, поэта сейчас действительно превращают в продукт масскульта. Взять тот же фильм о нем — «Спасибо, что живой». Это же ужас - смотреть просто стыдно и невозможно. Там же не Владимир Семенович, а какой-то Ленин — ходит в кадре такое себе тело, и все с этим телом носятся.

— Почему вы отказались играть в фильме Балабанова «Брат 2»?

— Сценарий не понравился. Какой-то он... ксенофобский. Все эти наезды — в том числе и на украинцев. Не мое.

— Однажды вы сказали, что нынче пробиться к известности без продюсера невозможно...

— Моему поколению в этом смысле было куда проще. Мы и слова-то такого не знали — продюсер. Играли себе по подвалам. Как вдруг нарисовываются люди и говорят: «Можем организовать вам концерт во Дворце спорта. Хотите?» Хотели ли мы? Да мы и мечтать о таком не смели! И когда нам выдавали гонорары, то чувствовали себя неловко. За что? Мы ведь просто сыграли — сделали любимое дело. Как сейчас помню свой первый гонорар — 3 литра медицинского спирта, 2 какие-то воблы и 30 рублей. Мы смотрели на деньги и не верили — 30 рублей! Это же с ума сойти можно. В общем, выпили мы спирт и деньги те тоже пропили. А сейчас без продюсера просто не пробиться. Другие времена и правила. А мы тогда эти правила сами создавали. Сейчас пробиться самостоятельно могут единицы. На моих глазах это получилось лишь у Стаса Михайлова и Ваенги. Я не очень понимаю их творчество, но должное пробиваемости и упорству этих артистов воздаю.

— Многим до сих пор памятен тот скандал, когда «Forbes» занес вас в списки миллионеров...

— Шел я как-то по улице, а ко мне подходят знакомые бомжи и говорят: «Слушай, накорми нас и напои, раз ты у нас теперь такой богатенький. Чего греха таить, выставил им и закусь, и выпить. Но на самом деле, думаю, «Forbes» просто посчитал мне в прибыль мои долги.

— Почему вы вышли на Болотную (так называемый русский Майдан), против чего протестовали?

— Я никогда не состоял ни в одной из партий. И не буду состоять, хотя многие меня пытались пришпилить к тому или иному флагу. А на Болотную пошел, потому что устал от хамства. Ведь вся страна опухла уже. Политики опухли. Получилось ведь как в том анекдоте — встретились Дима и Володя, и Вова говорит: «Дима, все, теперь я буду сверху». А нас об этом хоть кто-то спросил? Нет. Вот против этого я и вышел. Как и многие, я устал, от всех этих подтасовок. Я за честные выборы. И знаете, что мне больше всего понравилось на Болотной? То, что было много молодежи. И люди, если кто-то кого-то случайно толкал, говорили: «Извините», «Простите», «Виноват». Все были каким-то чистыми, вежливыми...

О ТОМ, КАК БРАЛИ «ДОБРО» НА ПЕСНИ

Имя: Юрий Шевчук
Родился: 16.05.1957, Ягодное (Россия)
Карьера: Певец, поэт

«В юности мы играли музыку иностранных групп, — рассказал нам Шевчук. — И чтобы получить на это разрешение по партийной линии, — должны были заполнять такие себе анкетки, где вкратце рассказывали, о чем эта песня. Вот мы и изгалялись: писали, что в песне идет речь о социальном неравенстве, о борьбе пролетариата с капиталистами и прочее в том же духе. И люди в парткомах, не знавшие английского, читали все это, и говорили нам: «Ты смотри, какая правильна песня». И давали на нее «добро». Высказался музыкант и по поводу «полезности» цензуры. «Считаю, что некая цензура все-таки должна быть. Вопрос только в том, кто и как должен осуществлять ее контроль. Чтобы это не превратилось в некое подобие ЧК. В общем, с цензурой надо вести себя крайне осторожно».