Экс защитник «Зенита» Мартин Горак: «Хочу найти себя в теннисе» - Персона

Спустя семь лет он снова вернулся в Петербург, если не считать приезды на короткое время в составах других команд. Мартин Горак, светлый, добрый, искренний молодой человек, совсем не изменился за эти годы, и даже русский язык его остался таким же, как и был после месяца пребывания в России. Это не значит, что Горак плохо говорит, — наоборот, представьте себе, как быстро и качественно он освоил новую речь в 2003-м!

К сожалению, играть в футбол в Петербурге он больше не будет. Зато, похоже, нашел себе другое, не менее интересное дело.

Мяч на ракетку?

— Мартин, Радек Ширл, как это повелось с декабря 2002 года, приехал в Петербург почти одновременно с тобой. Но он-то собирается отдыхать. А ты?
— Я? Я тоже приехал посмотреть город (смеется). На самом деле я в командировке. Приехал в Петербург в качестве агента, искать контакты для теннисной академии ITS, с которой сейчас сотрудничаю. В последнее время с футболом получилось как-то неудачно, без дела сидеть не мог, вот и воспользовался возможностью заняться чем-то интересным. Надеюсь, контакты, которые остались у меня здесь, и знание страны, где я провел восемь лет, помогут мне развить это дело в нужном направлении. Можно сказать, что я получил новую мотивацию в жизни.

— Хоть какое-то представление о теннисе у тебя есть? И откуда вообще он взялся в твоей жизни?
— Конечно, мне этот вид спорта очень нравится. Когда есть время у нашего старшего тренера Либора Немечка (известный в прошлом чешский теннисист. — «Спорт»), который приехал со мной в Петербург, так играю с ним. Не на очки причем, это так, тренировки. Четыре форхенда, два бэкхенда… И все время на меня орет (смеется). Через жену я познакомился с хозяином академии Михалом Кадлачком, и спустя какое-то время он вовлек меня в то, чем занимается. И теперь моя задача сделать так, чтобы об академии, которая очень известна в Европе, узнали и в Петербурге.

— С кем-то из ребят из «Зенита» поддерживаешь отношения?
— С Губочаном, хотя с ним вместе я и не играл. Просто, когда приезжал в Питер на матчи в составе других команд, нас познакомил Радек. Кроме того, иногда созваниваюсь со Славой Малафеевым, Дмитрием Бородиным. Раньше еще был в контакте с Катульским, но его в «Зените» давно нет.

— Довольно много. Могли бы они тебе чем-то помочь в новом деле?
— Интересно, я об этом не думал (улыбается). Почему нет?

— Почему именно Россия заинтересовала академию?
— Потому что здесь очень много людей, которые любят теннис! В этом нет ни малейших сомнений. Причем как богатые, так и представители среднего класса. Кроме того, здесь очень хорошие школы, а главное — у самих русских есть предпосылки к тому чтобы добиваться успехов в этом виде спорта. И почему бы не сделать так, чтобы у них не появился еще один вариант, где расти? А то люди ездят в Германию, Испанию, а о нас не знают. Это не совсем справедливо. Мне бы хотелось, чтобы юные теннисисты от двенадцати лет и старше заглядывали к нам. Они точно не разочаруются, ведь академия занимает место в суперсовременном спортивном центре, который обошелся в 15 миллионов евро!

Аршавин в Чехии  — знаменитость

— Твой приезд совпал с 308-летием Петербурга. А сможешь ли ты вспомнить, где мы были, когда здесь праздновалось 300-летие?
— (Задумывается.) Нет… Хотя подожди: в Элисте! Мы должны были играть с «Ураланом», и нас отправили туда на четыре дня, потому что аэропорт в Питере закрывали из-за приезда иностранных гостей. Точно!

— В Петербурге ты отыграл почти два года. Можно ли сказать, что самые памятные в карьере?
— Безо всяких сомнений. Такое не забывается: Питер, болельщики, команда. Люди постоянно меня узнавали, и при этом были очень доброжелательны. Ну и поддержка была супер на стадионе. Я, к слову, побывал на матче со «Спартаком», и друг во втором тайме отвел меня на «вираж». Потрясающие ощущения, оттуда совершенно по-другому видится игра!

— Какой матч из сыгранных за «Зенит» помнится лучше всего?
— До сих пор помню матч с «Локомотивом» на «Петровском» в 2003 году, когда мы сыграли вничью 0:0 и завоевали серебряные медали. Эмоции были — словами не передать! В первый же год, с ходу стать вторыми — об этом мы только мечтали на предсезонных сборах.

— В Чехии сейчас много спрашивают о том, как тебе игралось в одной команде с Аршавиным и Кержаковым?
— Про Аршавина спрашивают постоянно, про Кержакова не особо. Его имя, конечно, всем знакомо, но как пару в Чехии их все-таки не воспринимают так, как в России. Аршавин, без преувеличения, самый популярный русский футболист у нас. Всем очень нравится, как он играет. И если кто-то хоть что-то знает о футболе, то обязательно знает Аршавина.

— Ты мог себе представить в 2003-м, что Андрей «доиграется» до «Арсенала»?
— Мог, вполне. Арши всегда знал, чего хочет, шел к своей цели. Никогда не думал о том, что у него может что-то не получиться. Скажи мне: сколько русских проявило себя за границей? Ехали туда многие, но подавляющее большинство не задержалось там дольше, чем на полгода.

— Можно ли сказать, что атмосфера в той команде в какой-то момент была близка к идеальной?
— Пожалуй, да. Керж, правда, поначалу вел себя довольно странно. Но потом и он сильно изменился.

— А сейчас бы ты его и вовсе не узнал…
— Могу себе представить. Особенно, наверное, после Испании. Он там сам понял, как себя поначалу здесь чувствовали мы.

— С остальными ребятами из того «чехо-словацкого» призыва общаешься?
— Стараюсь. Гартиг до сих пор играет! Это чистый боец. При том что у него были серьезные проблемы с коленом. Флашка (Ян Флахбарт. — «Спорт») вот уже почти не играет, Мареш тоже.

Под конвоем в Дагестан

— Ростов, Ярославль, Новосибирск… Там было хуже, чем в Петербурге?
— Не сказал бы. Везде было что-то свое хорошее. В Питере это в первую очередь болельщики. Но если ты долго живешь в каком-то определенном городе, то обязательно найдешь там что-то свое. И я не был исключением.

— И где, кроме Петербурга, нравилось больше всего?
— Сложно сказать… Взять тот же Ростов: там красиво, тепло. Новосибирск я тоже не могу назвать плохим городом, хотя зимой там температура опускалась до минус сорока. Но и к этому можно привыкнуть.

— Когда вас с Ширлом привез в Петербург Властимил Петржела, у нас в стране только и было обсуждений, какие они, чешские тренеры. Вас теперь можно назвать специалистами по русским тренерам. Так какие же они?
— Они… Они, пожалуй, жестче в процессе самих тренировок. Более закрытые, что ли, меньше шутят, активно за всем следят и командуют. Строгие. Делай так, этак и больше никак. Ну и методы тренировок у них отличаются от чешских.

— Они хуже или лучше, эти методы?
— Это зависит от конкретного тренера и от того, под каким углом на это смотреть. К слову, я выделю Сергея Балахнина, который от обычных русских тренеров отличался тем, что как раз вел себя с игроками достаточно раскованно, умел их раскрепостить, пошутить. К сожалению, я уже больше года с ним не общался. С Балахниным у меня были прекрасные отношения.

— С Игорем Криушенко, видимо, все было наоборот: в «Сибири» при нем ты играть перестал…
— Мы с ним, так скажем, друг с другом просто не сошлись. Он не видел во мне хорошего футболиста. И давал это понять.

— То есть честно сказал, что на тебя не рассчитывает?
— Как раз этого и не было! В глаза не сказал ничего, я потом узнавал, что тренер обо мне не лучшего мнения, от других людей. Тем не менее я считаю, что Криушенко — хороший тренер, сумел вывести «Сибирь» в премьер-лигу, да и тренировки у него были неплохие. Такое просто бывает в футболе, когда тренер видит в составе одних игроков и не видит других.

— Ну и какова она, жизнь в молодежном составе «Сибири»?
— Поначалу я тренировался с «основой», а с резервистами просто ездил на матчи. Домашние игры проводили даже на том же поле, что и главная команда. Когда же меня окончательно перевели в дубль, то поменял только раздевалку, все остальное не изменилось. Ну и потом коллектив мне нравился: ребята молодые, веселые. Когда понимаешь, что ничего не изменить, расслабляешься, раскрепощаешься и тренируешься и играешь с удовольствием.

— В первой лиге ты как раз успел поиграть. На самом деле дикий край?
— В некоторых городах так оно и есть. Но мне больше всего не нравилось уезжать из дома на целую неделю бог знает куда. И все было из-за спаренных выездных матчей. Выходило, что я не видел семью по полмесяца. Глупо как-то. А как только в Новосибирске начиналась зима — а начиналась она довольно рано, — мы еще и улетали тренироваться в Сочи.

— Поездки на Кавказ вспоминаются с особым чувством?
— Когда мы приезжали в Махачкалу, жили в отеле за городом. И нас стерегли с автоматами. Выглядело все это специфически, а однажды я и вовсе угодил в неприятную историю. Мы играли дома с «Анжи», пару раз возникли потасовки, в том числе и с моим участием. А на следующий день в Дагестане вышли газеты, где писалось, что я якобы сказал кому-то из махачкалинцев «чурка». А я этого не говорил! В чешском языке есть ругательство, которое созвучно слову «чурка», почти одно и то же. А игроки «Анжи» решили, что я их оскорбил по национальному признаку, что мне на самом деле вообще не свойственно. В общем, меня в Махачкале обещали чуть ли не убить. Так что, когда приехали в гости, меня стерегли полицейские персонально. На счастье, у меня уже на тот момент не было белых волос, я коротко постригся, и меня просто не выявили, хотя и спрашивали: «Где там ваш Горак?» Было страшновато. Я, кстати, на поле в Махачкале так и не вышел.

— В Грозном вы в 2005-м играли матч за выживание в составе «Ростова»…
— Было нечто похожее. Летели туда в сопровождении милиционеров. Напряжения добавляло то, что там еще взрывы какие-то были незадолго до игры. Самое интересное, что на тот матч пригласили чешского арбитра Яру. Я еще перед игрой, когда его встретил, сказал: «Ну ты даешь! Нам нужны очки, им нужны очки, да еще и место такое… Как ты не боишься?!». Он в ответ: «Ничего, нормально». И ведь, действительно, отработал хладнокровно. Несмотря на то что обеим командам кровь из носу необходимо было победить, на поле не возникло ни одной стычки. А мы победили 3:2.

Я не симулянт!

— Почему ты все-таки уехал из Петербурга? Понимаю, что вспоминать об этом тебе нелегко…
— В 2004-м Петржела вызвал меня и сказал: «Ты играешь хуже, чем раньше. Если хочешь, ищи себе новую команду». И перевел меня в дубль, практически дав понять, что шансов я больше не получу. Там я и играл до самого конца сезона. Последний матч в том сезоне мы играли в Кельне против «Алемании», Кубок УЕФА. Власта неожиданно говорит: «Давай, выйдешь на поле». А я как назло травмирован. «Не могу, — говорю, — у меня колено болит». — «Ничего у тебя не болит, симулируешь!» Что я мог ответить? «Если бы я мог, наверное, не отказался бы играть…». Но Петржела мне не верил.

— До сих пор на него обижен?
— Нет. Ведь, в конце концов, это он привез меня в «Зенит». И он вообще привел меня в большой футбол. Более того: могло случиться так, что я снова играл бы под его руководством. В 2007 году, когда в «Ростове» произошла смена тренера, Петржелу туда звали. Он мне позвонил: «Так что, Мартин, мне стоит приезжать?» Я без сомнения ответил: «Да, конечно! Ждем». И тут же в клубе меня начали торопить. Дескать, нужно, чтобы он приехал срочно, помоги ему сделать визу. Я как следует замотался, сделал ему визу, и тут выясняется, что «Ростов» берет Долматова! Эта ситуация была неожиданной для всех.

— Я до сих пор помню, как вы с Ширлом прилетели в Петербург в самый первый раз в декабре 2002-го…
— Я тоже этот день никогда не забуду. Был вечер, темно, на улице около минус тридцати. В отель нас поселили старый, все незнакомое… Радек сначала молчал, а потом как заведенный стал повторять: «Я еду домой! Я еду домой!». И ничего другого было от него не добиться. Я  был настроен более оптимистично, пытались с агентом Виктором Коларжем его успокоить: «Да подожди ты, скоро будет все совсем по-другому…». Но он продолжал твердить, что хочет уехать. А в итоге играл здесь в три раза дольше, чем я.

— Но зима тогда действительно была холодной…
— Я прекрасно помню, как спал в шапке и рукавицах. Нам тогда вообще все твердили, что это самая холодная зима то ли за тридцать, то ли за двадцать лет.

— Последнее, что хотелось бы узнать: Ширл уехал из «Зенита» играть в Чехию и даже успел выиграть Кубок страны с «Млада Болеслав». А ты почему не захотел поиграть дома?
— Не знаю… Наверное, я не успел сразу перестроиться для того, чтобы вернуться в чемпионат Чехии. Не готов был к тому, что от меня начнут требовать чего-то, как от обычного новичка. Сейчас начинаю смотреть на этот вопрос по-другому, может, поиграю еще в родном Оломоуце. А может, в Австрии или Германии. Главное, чтобы поближе к дому.