Дмитрий Гордон: У меня в жизни все распланировано

Познание и творчество - двигатель прогресса. Это то, что делает человека человеком. Дмитрий Гордон - один из тех, кто стремится к познанию через творчество. "Общение с ним доставляет мне большое удовольствие, поскольку он образованный, информированный, смелый журналист, который не боится полемики", - так сказал о Дмитрии Гордоне всемирно известный хирург Николай Амосов. Сегодня Дмитрий - гость нашей редакции.

- Дмитрий Ильич, с чего все начиналось?

- С детства…

- И по традиции тяжелого…

- Интересного. Я - коренной киевлянин, который первый год своей жизни провел вместе с родителями и бабушкой в коммунальной квартире на площади Толстого, где жило еще много семей, а единственный туалет находился во дворе и кишел крысами. Когда мы получили долгожданную двухкомнатную квартиру в борщаговской хрущевке, она показалась хоромами.

- Родители вас баловали?

- Нет, воспитывали в строгости, как-никак мама - инженер-экономист, а папа - проектировщик и архитектор плюс тоже немножко инженер. Но бабушка единственного внука обожала и, естественно, баловала. Дедушку я помню лишь одного, так как мамин отец, он работал зампредседателя столичного горисполкома и главой горплана, погиб во время войны. А папины родители разошлись еще тогда, когда дети были маленькими: бабушка осталась в Киеве, а дедушка уехал в Москву. Я поддерживал с ним теплые отношения вплоть до его смерти.

- Поговаривают, что еще дошколенком вы проявляли недюжинные способности к знаниям...

- Не знаю насчет вундеркиндства, но к пяти годам я уже не только умел читать, но и наизусть знал все страны мира и их столицы, а любимой моей игрушкой были атласы континентов. В школу пошел в шесть лет и благополучно закончил ее в пятнадцать, поскольку в шестом классе не учился - из пятого перешел сразу в седьмой, сдав экзамены по ключевым дисциплинам экстерном. Видимо, какие-то способности во мне были, потому что уже во втором-третьем классе, в случае болезни учительницы, я вел по ее просьбе уроки. Что интересно, это никого не удивляло и воспринималось как само собой разумеющееся - никто не протестовал.

- Говорят, что вы и знаменитостям письма писали?

- Да. Как-то у меня возникло жгучее желание иметь у себя в коллекции фото известных советских артистов. И я начал писать Кобзону, Райкину, Мордюковой, Лановому и т. д., мол, я ученик 5-Г класса Киевской средней школы №205 Дима Гордон очень люблю ваши фильмы, песни, миниатюры, роли, стихи и был бы очень вам признателен и горд, если бы вы смогли прислать мне свое фото с дарственной надписью. А на конвертах писал что-то вроде "Москва, Вячеславу Тихонову". Мои родители отнеслись к этому начинанию весьма скептически, говоря, что вряд ли у этих занятых людей найдется время для ответа.

Но!.. Первым мне прислал свое фото с автографом и пожеланиями здоровья и счастья Леонид Утесов. Родные были в шоке… А потом пришло письмо от Иосифа Кобзона с обратным домашним адресом ! Позже Иосиф Давыдович говорил, что не мог не ответить на письмо мальчишки, который знал не только имя и фамилию, но и отчество плюс творчество. Тогда я понял одну вещь: даже если дверь вроде бы наглухо закрыта - стучитесь. Хоть одна, но откроется.

- Пару слов о пресловутой "пятой графе" и выборе профессии…

- В 1983 году поступил - по свидетельству о рождении, так как в 15 лет паспорта у меня еще не было, - в Киевский инженерно-строительный институт. Конкурс там был небольшой, к тому же в те годы идти на факультет журналистики университета еврею не было никакого смысла. Все пять лет учебы в КИСИ я откровенно мучился, поскольку занимался не своим делом. Слава богу, преподаватели входили в мое положение и понимали, что инженера из меня не получится, а друзья и папа делали за меня проекты, при одном только взгляде на которые я покрывался холодным потом. Но вот что касается журналистики - скажу отдельно.

Я был и остаюсь большим поклонником футбола, а в то время я частенько по воскресеньям захаживал в парк Пушкина, где коллекционеры обменивались значками, программками, вымпелами и другой футбольной атрибутикой. Там я познакомился с парнем, который писал о футболе в Ворошиловградской газете "Молодо­гвардеец". Он-то мне и предложил написать что-то свое. Я отписал и получил ответ: возьми интервью с футболистом "Динамо". Легко сказать - возьми интервью!

Но цель была поставлена… и я стал заядлым поклонником "Динамо", не пропускавшим ни одного матча. И фортуна мне улыбнулась - первым моим "подопытным" стал Леонид Буряк. Потом были статьи и интервью для "Правды Украины", "Комсомольского знамени", "Спортивной газеты", "Молодой гвардии" и т. д. Кстати, в результате распределение из КИСИ я получил не на стройку и не в проектный институт, а в... редакцию газеты "Вечерний Киев", которая ходатайствовала об этом перед ректором. Такого беспрецедентного распределения в КИСИ еще не было.

- Деньги-то платили?

- Да. Я ведь почти трудоголик, так что только на гонорарах зарабатывал до двухсот рублей в месяц, немалые по тем временам деньги.

- Армия не смогла поставить крест на вашем журналистском будущем?

- Нет. Ее, родимой, правда, не ждал. Но после третьего курса КИСИ, в связи с выходом какого-то там указа, все-таки ушел в армию и добросовестно отслужил два года под Ленинградом в Ракетных войсках оперативно-тактического назначения. Был сержантом, командиром отделения. После первого года службы мне и еще нескольким ребятам доверили командовать сборами молодых солдат в количестве 80 человек. Нам предстояло обучить азам военной подготовки 20 чеченцев, 20 грузин, 20 русских, 10 латышей и 10 азербайджанцев. Тогда я впервые подумал, что с такой "дружбой народов" долго СССР не продержится.

- Потом, Дима, вы вернулись, и начался "Бульвар"?

- Нет, сначала была "Вечерка", где я проработал до тех пор, пока в 1992 году группа профессионалов во главе с Александром Швецом, создавшим к тому времени "Киевские Ведомости", туда не перешла. После "Киевских" в моей творческой судьбе были "Всеукраинские ведомости", а затем, в 1995 году, я создал собственную газету - еженедельник светской хроники "Бульвар".

- И как в Украине отнеслись к желтой прессе?

- "Бульвар Гордона" - это не "желтизна"…

- Но все-таки…

- Как мне кажется, стране и людям не хватало именно такой газеты. Тогда я ставил цель - сделать газету, о которой бы все говорили. Надо было взорвать общество какими-то откровенными материалами. Но всегда во главе угла был человек. Человек нестандартный, неформатный, зачастую, выдающийся, и необходимо было показать его внутренний мир. Другое дело, если партийная пресса советского времени расспрашивала артиста, футболиста о его работе, то мы спрашивали о личном: семье, детях, любовницах, о том, как он тратит деньги, какая у него мебель и в какой квартире он живет.

- А вас не старались в чем-то обвинить?

- Нет. Мы ведь не врали… Мы никогда не перекручивали фраз, не меняли их и не дополняли комментариями. Это было главным условием работы в газете. Журналист полностью отвечал за то, что говорит его собеседник. И даже если потом звонили и говорили что-то типа: "А как вы могли…", следовало объяснение, что это не мы могли, а мы просто опубликовали точку зрения собеседника, они так считают. Мы показали плюрализм мнений без границ и цензуры. Это была дискуссия на страницах "Бульвара".

- Дима, как вам удается заполучать звезд первой величины для вашей программы "В гостях у Дмитрия Гордона"? Ведь большинство из них весьма капризны…

- Дело в том, что есть репутация и у меня, и у программы, которая идет впереди меня. Все гости знают, что будет интересно, что будет хорошо, комфортно и умно. Даже если и будет прессинг, то только для того, чтобы их "открыть": гости расскажут о себе с такой стороны, что стыдно потом не будет. Впереди программы идет "знак качества". К примеру, Юрий Яковлев не хотел давать интервью, но ему позвонил Роман Виктюк и сказал: "Юра! Это класс, ты получишь удовольствие!" Яковлев пришел - и не пожалел. Наталья Варлей тоже всячески отказывалась, но ее переубедил Дмитрий Гнатюк. Вот так одно цепляется за другое. И многие московские, российские звезды, приезжая в Киев и "натыкаясь" на эту программу, невольно втягиваются, оценивают и потом сами хотят быть ее участниками.

- Кто из собеседников вам наиболее дорог?

- Практически все мои собеседники - супердостойные люди. Начнем с того, что "проходных" попросту нет: нет тех, кто был бы скушен и неинтересен. Просто по определению. Но своей наибольшей удачей я считаю интервью с художником-карикатуристом - 107-лет­ним Борисом Ефимовым, который спустя год скончался. В 107 лет он мне дал интервью в Москве, будучи при полной памяти. Он рассказывал о вещах, от которых иногда кровь стыла в жилах: как кремировали Маяковского, как Троцкий подавал ему пальто, как расстреляли его брата Михаила Кольцова, редактора журнала "Огонек", как Сталин правил его карикатуры и как он жил в Киеве при белых, красных, поляках и немцах. Это был человек из другой эпохи. Его хотелось просто потрогать. Я считаю, что это была большая удача в моей не только карьере, но и жизни.

- Встречаются сложные собеседники?

- Конечно. Есть люди, с которыми легко сразу, есть те, которые раскрываются постепенно, а есть и такие, с кем на протяжении передачи тяжело. Дело ведь в том, что не факт, что они сложные сами по себе. Бывают просто моменты: депрессия, долгий и тяжелый перелет, погода, насморк, в конце концов, или недосыпание. И это уже другой человек. Человек может быть замкнутым сам по себе. Это может быть Андрей Макаревич, который только-только закончил второй концерт за день, это может быть Белла Ахмадулина, которой и так уже тяжело говорить, а может быть и Алла Демидова, которой, как мне кажется, глубоко плевать на то, что о ней будут писать и говорить. Но это все равно интересно - застать такого человека в момент перелома.

- Вас ставили в тупик во время записи передачи?

-  Ставили. Маковецкий, к примеру, просто встал и ушел. Без объяснений. Он не был готов к откровениям, начал нервничать, жевать губы, капризничать. Видимо, у него на то были свои причины. Но уже было записано 50 минут, так что на передачу хватило. А вот штангист, двукратный олимпийский чемпион Василий Алексеев, с которым я недавно записывал программу, все никак не хотел поставить точку. Каждый раз, когда мы уже говорили "до свидания", он спрашивал: "Что, уже все? А давайте еще поговорим". Так что камеру пришлось включать три раза.

- На что хватает времени?

- На все. У меня все распланировано.

- Даже дети, их у вас четверо? Они не обижаются на то, что папа постоянно на работе?

- Нет. Они видят, ценят папу и берут с него пример.

- А как же присущие нам всем "маленькие глупости"?

- Не делаю, во всяком случае, стремлюсь не делать ни маленьких, ни тем более больших глупостей. И у меня все это получается.

- У вас огромный круг знакомств, а как насчет друзей?

- Они есть. Их тоже немало…

- Настоящих?

- Да. Всегда готовы подставить свое плечо, если вдруг что…

Беседовал Сергей Ковтуненко, "CN-Столичные новости"