Игорь Смирнов: "Если я мешаю признанию Приднестровья, я уйду"

Декабрь может стать судьбоносным месяцем для непризнанной Приднестровской Молдавской республики (ПМР). 30 ноября—1 декабря в Вильнюсе пройдет первая после шести лет перерыва официальная встреча лидеров Молдовы и ПМР, при посредничестве РФ, Украины и ОБСЕ, а также с наблюдателями из ЕС и США. А 11 декабря в ПМР пройдут выборы в президенты, на которые несменный на протяжении 20 лет президент Игорь Смирнов буквально в последний момент выставил свою кандидатуру. И впервые он не получил поддержки Москвы — Россия ставит на спикера парламента республики Анатолия Каминского, предлагая Игорю Николаевичу освободить дорогу «молодым и энергичным». В четверг у группы журналистов из Украины появилась возможность расспросить о происходящем в ПМР самого г-на Смирнова.

— В последние дни Кишинев начал активные переговоры по урегулированию приднестровского конфликта, прерванные в 2005 году. Сразу будете обсуждать статус ПМР или пока решите другие вопросы?

— Действительно, сейчас идут активные встречи, и на днях к нам в Бендеры приезжал молдавский премьер Влад Филат, чтобы согласовать все позиции для работы экспертных группы на предстоящих переговорах. Важно, что Молдова пришла к пониманию, что переговоры нужны. В первую очередь будем решать задачи, которые уже имеют техническое решение: возобновление полноценного ж/д сообщения, восстановление связи между двумя берегами Днестра и взаимодействия правоохранительных органов, активизация работ экспертных групп по укреплению мер доверия. У нас могут оставаться долго вопросы по государственности, но решать хозяйственные вопросы нужно. Я показал Филату прекрасно сохранившееся бендеровское депо, которое было крупнейшей узловой станцией в регионе, а сейчас готово не только выполнять ремонт тепловозов, но и собирать вагоны.

— Будет ли на переговорах затрагиваться вопрос вывода российских войск из ПМР?

— Замечу — Россия сюда никогда войска не вводила. Они были здесь с 1790-х. Если предъявлять претензии, то дойдем до Екатерины II и Петра I. Для того, чтобы всегда помнили, что жизнь дается только один раз и возврату не подлежит и надо ценить то, что сделали наши предки, а они у нас героические, мы восстанавливаем Бендеровскую крепость. А нам говорят: «Вы неправильно живете, вы выведите российские войска сначала, а потом будем с вами разговаривать». А ведь где еще миротворческие операции проводились так, что на боевом посту не погиб ни один миротворец? Только у нас. И это делает Россия. Всю жизнь Россия защищала этот край. Я благодарен и великой России, и великой Украине, поскольку вы остановили кровопролитие в 1992 году и сейчас у нас не погибают люди. Киеву отдельно спасибо за то, что приняли 110 тысяч наших беженцев.

— 20 лет быть непризнанным действительно тяжело. Может, приднестровцы уже устали и согласны на любой вариант решения проблемы, лишь бы ускорился процесс?

— Мы семь раз проводили референдумы и спрашивали народ, что он хочет. Последний провели в 2006-м, чтобы определить, не погорячились ли. И 98% заявили — нет, мы должны быть самостоятельными и развиваться вместе с великой Россией. Здесь народ не хотел отдельно жить от общества, сложившегося в СССР. Но в один прекрасный день этого государства не стало и нас пришли убивать. Пришли с призывами: «Евреев — в Днестр, русских — за Днестр». Что-то нужно было делать?! У народа нашего хватило мудрости создать государство, как защиту от национализма. А куда идти, когда тебя пришли убивать?! Теперь у нас на равных живут 160 тысяч граждан России, 130 тысяч граждан Украины, живут более 100 тысяч молдаван. Самое лучшее, что мы могли сделать для своих граждан, это предоставить им возможность иметь двойное и более гражданство. К тому же у нас три официальных языка (русский, украинский и молдавский на основе кириллической графики) и развиваем мы их с садика. У нас 124 русские школы из общего числа 177, три украинские школы и именно у нас есть единственная школа на территории Молдовы и ПМР, где ведется полное обучение на украинском языке. С молдавским языком на кириллице — 34 школы. Вообще молдаване остались только в ПМР, ведь в Молдове их обучают на латинице. Там из них пытаются сделать румын или еще кого-то. А у нас если он украинец, мы из него не делаем русского, если русский — мы из него не делаем молдаванина, а если он молдаванин — мы из него не стараемся сделать румына. Нет национальных меньшинств, все на равных. Мы учим на языке, с которым ты родился. У матери как грудь взял в первый раз, так и язык — один и на всю жизнь.

— Почему Москва не поддерживает вас на нынешних президентских выборах?

— Я сказал когда-то Лаврову (глава МИД РФ. — Авт.): «Понимаешь, в чем суть, как бы вы с нами ни обращались, вы знаете, что мы все равно будем любить Россию, потому что мы сами россияне». А как со своими иногда обращаются (у нас-то 160 тысяч русских и я сам русский) — бей своих, чтоб чужие боялись. Все равно народ будет тянуться к России. Это не наша заслуга, это менталитет сложившегося общества. И я не выполняю здесь заданий России. ПМР — это не политический бренд или проект, это естественная реакция нормальных людей для защиты своей жизни.

— 23 октября вы отметили 70-летний юбилей. 20 лет вы боретесь за независимость. Не появляются ли мысли оставить все и уйти на пенсию?

— Есть слово «надо». И вообще, какой это возраст — ученые говорят, что человек может прожить до 140 лет, у меня маме всего 95. А если серьезно, разве можно предать своих товарищей, которые вышли на забастовку, когда Украина меня арестовала, когда я пришел в Киев с вопросом от своего народа: как нам дальше жить, куда бежать, если у нас дома убивают только за другой язык и другую национальность. А как смотреть в глаза матерям 809 погибших в 1992 году?! А почему не признаете вы наше государство, господа россияне и украинцы? Я работаю. Есть силы — работаю. А не будет — не буду браться. А если Смирнов мешает признанию Приднестровья, так я уйду. Пусть признают, и я завтра же ухожу.