Попытка продать Бельгию на аукционе не прошла даром

Более четырёх месяцев Бельгия живёт без правительства. Языковые проблемы и сепаратистские заявления уже не первый раз грозят подорвать основы пока неделимого государства. Однако говорить о том, что годы жизни королевства сочтены, ещё рано

В сентябре, когда страна жила без правительства уже сто дней, на интернет-аукционе eBay появился необычный лот. На продажу выставили Королевство Бельгию. «Бельгия, королевство из трёх частей» — гласило объявление. Продавец, бывший журналист, а ныне преподаватель Геррит Сикс, решил таким образом привлечь внимание к затянувшемуся политическому кризису.



Он не забыл предупредить покупателя о том, что приобретать государство целиком — дело хлопотное. Ведь три региона страны — Фландрию, Брюссель и Валлонию уже много лет раздирают противоречия, в основе которых — языковой конфликт. Содержание королевского двора также выльется новому владельцу в копеечку. К тому же государственный долг Бельгии составляет 220 млн. евро. Несмотря на это, желающих приобрести проблемное королевство нашлось немало, и стартовая цена с 1 евро подскочила до 10 млн.



Геррит Сикс рассказал Фокусу о финале этой «коммерческой» истории.

—Конечно, я ни за что не стал бы на самом деле продавать свою страну, — уверяет Геррет Сикс. — А моя акция закончилась в воскресенье на той же неделе в парке Cinquantenaire в Брюсселе. Огромный трёхцветный флаг, водружённый на стальное древко, развевался под копией Триумфальной арки, а я вместе с Жулианом, сыном своего приятеля, кричал на обоих языках: «Да здравствует Бельгия, Фландрия, Валлония, Брюссель, Европа!» Люди смотрели на меня, как на сумасшедшего. Отец Жулиана, наблюдая за нами, не мог сдержать смеха. Его четырёхлетний сын — представитель нового поколения, я верю, что именно эти дети смогут в будущем обеспечить жизнестойкость новой брюссельской модели.

Согласно последним социологическим исследованиям, бельгийцы устали от нестабильности. Опрос газеты Het Laatste Nieuws показал, что две трети фламандцев считают, что страна рано или поздно развалится. Почти половина из них приветствовали бы подобное развитие событий.

Сила единства
Бельгия — федеральное государство с весьма необычной структурой. Эту страну иногда называют двойной федерацией, поскольку она делится на три региона по языковому принципу (Фландрия говорит по-голландски, Валлония — по-французски, а часть провинции Льеж — по-немецки). Все три языка являются официальными. Каждый регион имеет отдельный парламент. Федеральный кабинет министров координирует региональные правительства. Кресло премьер-министра занимает представитель партии, набравшей на выборах наибольшее количество голосов. Уже долгие годы премьером неизменно становится фламандец.



Согласно конституции страны половина правительства должна представлять фламандское сообщество, вторая половина — франкоязычных граждан. Практически все партии в Бельгии разделены по языковому принципу.

Фламандские партии действуют во Фландрии и столице Бельгии Брюсселе. Вотчина франкофонов — Валлония. Также есть партии, представляющие немецкоговорящее меньшинство Бельгии.

Девиз Бельгии «Единство даёт силу» не вдохновляет местных политиков. Раздав популистские предвыборные обещания, они в течение многих месяцев не могут договориться о создании коалиции, а страна всё это время живёт без нового правительства.

На выборах в июне этого года правящая уже восемь лет Либеральная фламандская партия проиграла фламандским христианским демократам во главе с Ивом Летермом. Второе место заняли националисты «Фламандского интереса», ещё недавно именовавшегося «Фламандским блоком», но запрещенного судом из-за чрезмерно сепаратистских настроений. Ива Летерма считают одним из виновников кризиса. Главный пункт его программы — предоставление регионам более широких полномочий. Ему же принадлежит высказывание: «Существование единой Бельгии — это анахронизм. Фландрии и Валлонии нужна независимость от федерального центра». Именно этот лозунг подкупил фламандских избирателей, считающих, что богатый север содержит отсталый юг. Глава христианских демократов выступает за проведение налоговой реформы, которая позволит оставлять в местных бюджетах больше средств.

—Никаких шансов претворить свои обещания в жизнь у Летерма нет, — говорит Фокусу профессор брюссельского Свободного университета, политолог Жан Бенуа Пиле. — В любой стране политик должен быть готов к тому, что у него для этого не хватит полномочий. Правила игры требуют умения идти на компромиссы. Летерм должен понимать: если ты соглашаешься на коалицию, значит, должен чем-то пожертвовать.



Жан Бенуа Пиле не считает отступление от предвыборной программы предательством, а наоборот, уверен, что каждый избиратель понимает разницу между предвыборными обещаниями и реальными возможностями политиков.
—Политики в Бельгии всегда умели идти на компромиссы — тут у них есть опыт не одного десятилетия. Думаю, нынешняя ситуация не станет исключением, — уверен политолог.

Что касается формирования правительства, то каких-то критичных сроков тут не существует. Оно может появиться в ноябре, под Новый год или уже в следующем году. Но если соглашение будет достигнуто, то в Бельгии наиболее вероятно появление «оранжево-синего правительства» — союза христианских демократов и либералов.

Лингвистический апартеид
Бельгийский союз — один из тех, кто выступает за неделимую Бельгию и создание единого правительства и парламента. Считая языковой подход едва ли не расизмом, БС выступает за усиленное изучение основных официальных языков (голландского и французского) в школах и за двуязычную прессу. Эта политическая сила призывает правительство бороться с любыми проявлениями нетерпимости, в том числе и «лингвистическим расизмом», ратуя за унитарное государство с девятью провинциями.

—Наша партия, несмотря на свою относительно недолгую карьеру в политике, представляет большинство бельгийского населения, тех, кто уже устал от идей федерализма, — рассказывает Фокусу вице-президент Бельгийского союза Ганс Ван де Котье. — Мы считаем, что в современной многоязычной Европе любые лингвистические диспуты уже устарели. А разделение школ и прессы по языковому принципу — это настоящий лингвистический апартеид.

Вице-президент БС приводит свои данные соцопросов, согласно которым лишь 10% фламандцев и 1% франкофонов ратуют за разделение страны. И хотя, по его словам, «между севером и югом сегодня больше дипломатии, чем демократии», Ганс Ван де Котье категорически отказывается верить в возможность развала страны.

—Большинство бельгийцев этого не хотят, к тому же это создаст массу новых проблем, таких как раздел госдолга или судьба франкоговорящих меньшинств на севере страны, — уверен он.

Меж трёх языков
Собеседник Фокуса, фламандец Хендрик Траппенайерс, живущий в Кортенберге (Фландрия), рассказывает о современных проблемах, возникающих на языковой почве между бельгийцами. По его словам, франкоговорящее население, даже те, кто живёт на фламандской территории много лет, не утруждают себя изучением фламандского языка. Многие в этой ситуации идут на принцип. Одни — к примеру, чиновники — требуют от франкофонов обращаться в администрацию исключительно на голландском языке. Другие — такие как продавцы во фламандских магазинах — просто не желают обслуживать клиентов, если к ним обращаются по-французски.

—Это самое большое отличие в ментальности двух групп населения, — сетует Хендрик Траппенайерс. — Позиция франкофонов такова: о какой интеграции может идти речь, если я говорю на одном из официальных языков Бельгии? А фламандцы считают, что коль скоро ты сам выбираешь, в каком регионе жить, то будь любезен выучить язык, на котором тут принято говорить, и приводят в пример тех, кто переехал в Валлонию и выучил французский.

У обеих групп есть свои аргументы. Французы не считают, что в ста метрах от языковой границы они должны говорить на голландском. Многие франкоязычные граждане Бельгии, а их в стране большинство, предлагают вынести на референдум вопрос о предпочтительном регионе проживания. Фламандцы возражают: если население мигрирует из региона в регион, это ещё не означает, что оно должно требовать независимости.

Хендрик Траппенайерс рассказывает о своей семье, где есть так называемые смешанные пары. Одна из его племянниц вышла замуж за франкоговорящего бельгийца, работающего в Брюсселе полицейским. Согласно закону, все госслужащие обязаны владеть официальными языками. Но на деле всё иначе: когда дело доходит до бумажной работы, не знающий голландского муж приносит документы жене с просьбой их перевести.

—Официально Брюссель двуязычный, — рассказывает Траппенайерс, — но на деле часто трудно найти, например, в магазине человека, говорящего на голландском. Та же ситуация в больницах столицы. Мало врачей, владеющих голландским. А если ты живёшь в пригороде, то врачи скорой там не знают ни слова на втором государственном языке. Вы могли бы сейчас назвать все части своего тела на английском? А представьте, что вам надо объяснить доктору, что и где у вас болит. Ладно, мы, взрослые, а когда речь заходит о детях? На прошлой неделе один из наших родственников свалился с сердечным приступом. Приехала скорая. И что вы думаете? Ни один из врачей не говорил на голландском.

Главная проблема бельгийцев, по мнению фламандца, — отсутствие уважения друг к другу. В тоже время он уверен, что история Бельгии как государства ещё не окончена.

—Есть такое понятие, как бельгийский компромисс. Мы найдём решение и на этот раз. Пусть оно будет плохим, но такова ситуация: все в чём-то теряют, а в чём-то выигрывают.

Жан Бенуа Пиле согласен со своим соотечественником. Он считает, что политическое образование, объединяющее людей, говорящих на разных языках и, по сути, принадлежащих к разным культурам, может быть стабильным. Он убежден, что Брюссель, координирующий политические интеграционные процессы Европейского союза, не станет дурным примером для Европы.

—Будущее государств — в способности быть открытыми для других наций и культур. Да, создавать политические союзы всегда непросто. Но ведь границы открываются всё больше, и оставаться в стороне от этих мировых процессов нациям всё труднее.